Конкуренция как проявление агональности в экономической культуре

СОДЕРЖАНИЕ
2
Введение. 3
Глава I. Историко-культурные предпосылки конкуренции. 20
1.1. Экономика в поле культуры.. 20
1.2.Агональное начало в культуре. 33
Глава II. Мифологемы либерализма и культурные ориентиры
конкуренции. 50
2.1. Агон как уничтожение. 50
2.2. Агональные основы формирования социокультурного механизма конкуренции. 61
Глава III. Социокультурная сущность конкуренции и
предпринимательство. 70
3.1. Конкуренция в контексте ценностей предпринимательской культуры. 70
3.2. Современная конкуренция: смена культурных парадигм. 96
3.3. Культура управления «сетевыми» и «виртуальными» предприятиями: конкуренция и ценности доверия. 113
Глава IV. Социокультурное пространство регионального
образования: проблема конкуренции. 132
4.1. Теория и методология исследования конкурентного
характера рынка образовательных услуг. 132
4.2. Конкуренция в образовательной сфере региона. 172
4.3. Конкуренция в контексте государственного регулирования и саморегулирования образовательного регионального рынка. 193
Заключение. 234
Литература.
237
Введение
3
Актуальность темы исследования определяется произошедшими в современном мире культурными и социально-экономическими преобразованиями. В России приватизация государственной собственности, формирование института конкуренции, частного предпринимательства и других рыночных институтов, изменения нормативно-законодательной базы свидетельствуют о произошедшей модернизации общества. Поэтому можно утверждать, что рынок, несмотря на существенные недостатки и деформации, из желаемой цели экономических реформ превратился в действительную характеристику российской социокультурной системы. Однако для того, чтобы объективно оценить характер и значимость произошедших в России перемен, выявить перспективные, а не тупиковые пути развития, необходимо определить культурную значимость и основу рыночной экономики, возникшей и развивавшейся в лоне цивилизации Запада.
Этот исследовательский срез, возможно, остался бы важной, но частной проблемой культурологических исследований, если бы не методологический поворот в системе социальных наук: в последнее время наметилась тенденция усиления внимания исследователей к человеческому измерению экономических процессов. Социальные процессы рассматриваются сквозь призму человеческих действий и взаимодействий, человеческого поведения, что приводит исследователя к необходимости изучения социально-аксиологического контекста формирования конкретных моделей экономического поведения людей. Постепенно формальное согласие с идеей М. Вебера о ценностных основаниях экономического поведения сменилось осознанием того, что социально-ценностное составляет не только социально-культурный контекст, но и глубинное содержание, сущностное основание экономического поведения. В этом ключе следует рассмотреть формирование новых экономических поведенческих моделей, выявив
24
всегда имело существенное и глубокое смысловое, миросозерцательное содержание. Никакое «упражнение» в организации и усовершенствовании общественно-трудового процесса, никакая «игра в труд» и никакой отдых или передышка в труде сами по себе никогда не могут стать праздничными. Чтобы они стали праздничными, к ним должно присоединиться что-то из иной сферы бытия, из сферы духовно-идеологической. Они должны получить санкцию не из мира средств и необходимых условий, а из мира высших целей человеческого существования, то есть из мира идеалов. Без этого нет и не может быть никакой праздничности»8.
В традиционном обществе экономика не существовала в чистом виде, ибо она была всегда связана с миром культуры, прежде всего - с сакральным миром, религией. На это обращали внимание также такие известные исследователи, как М. Мосс, Ж. Дюмезель и К. Поланьи. Для Ж. Батая современное общество с его фетишизацией экономических процессов есть общество «производственного безумия», в отличие от обществ ритуального потребления, военной предприимчивости и религиозной предприимчивости. Классик культурологической мысли XX в. Лесли Уайт отмечал, что, например, деньги в первобытной культуре, «престижной экономике» (Дю Буа) - «совсем не деньги в нашем смысле этого слова; это не меновой эквивалент в торговых, то есть экономических, сделках, а инструмент, используемый в социальном ритуале, набор фишек в игре символических и психологических ценностей. К сожалению, термины деньги, экономика и покупка используются для описания абсолютно не экономических, не коммерческих и не финансовых культурных процессов»9.
В наиболее общем виде культурологический взгляд на историю экономики проявился в работах К. Поланьи, в которых он выделяет три основные стадии историко-экономического развития10. Даровая экономика,
* Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М., 1990. -С. 13-14.
9 Уайт Л. Избранное: Эволюция культуры. - М., 2004. - С. 327.
10 Розин В.М. Экономика с культурологической точки зрения // Общественные науки и современность. -2002.-№6.
25
или символический обмен, характерна для первобытно-общинного строя на стадии догосударственного развития общества. В этой экономике не было безличного товара, а все блага, производимые для обмена или распределения, носили характер личного дара, в котором «отпечатывались» особые взаимоотношения между «производителем» и «потребителем». Получение прибыли не являлось здесь главным. Основой для обмена материальными ценностями служило утверждение особой, символически-сакральной картины мира, репрезентирующей кровно-родственные связи и отношения. Институт взаимного обмена подарками в форме кула носил весьма сложный характер, включающий в себя множество нюансов, связанных со статусным подтверждением взаимоотношений субъектов родового общества. Он включал в себя целый ряд задач, связанных с необходимостью умилостивить богов, членов своей общины и чужих богов и чужую общину для того, чтобы они приняли произведенный продукт в свое владение.
В основе обмена дарами лежала уверенность в том, что вместе с даром отчуждается и некоторая часть сущности дарителя и тем самым получающий дар вступает с ним в особо тесную связь. При этом нужно учесть, что односторонний дар отрицательно влияет на получающего его, ибо принимающий оказывается в зависимости от дарителя. Неотплаченный подарок, особенно от чужого человека, чреват большой опасностью, ибо можно было оказаться в духовной зависимости, утратить личную целостность и свободу, что приводит к полной гибели получившего дар и оставившего его без возмещения11. Так называемый товарообмен выступал в жизни варварского общества часто как обмен дарами, сопровождавший социально значимые действия, как то: заключение брака, посещение гостей, успешное завершение торговой сделки, переговоров, установление дружеских связей и т.д. Причем в древнегерманском праве, например, дарение не имело силы, если не было вознаграждено равноценным (со стороны получившего его). Поэтому скупец и боится подарка, уклоняется от
11 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М., 1972. - С. 202.