РАЗДЕЛ 2
УНИКАЛЬНОСТЬ И ЭНТЕЛЕХИЯ В НАУКЕ И КУЛЬТУРЕ
2.1. Уникальность и повторение.
Классическая наука, основателями которой были Ньютон, Галилей, проблемой
уникальности не интересовалась. В классической науке нет самой категории
уникальности. Эта наука имеет дело с абстракциями типа «материальная точка», к
которым понятие уникальности в принципе неприменимо. Разнообразие, различие
осознавалось, но оно не связывалось с ценностью. Известно, что Лейбниц обращал
внимание на то, что на дереве нет двух одинаковых листьев — каждый лист
уникален. Но при таком взгляде, мы ценностных моментов на это не накладываем.
Когда нечто называется уникальным, то с этим связываются определенные смыслы.
Смыслы имеют отношение не просто к ценностям, а к ценностям высшего порядка.
Это означает, что потеря уникальности связана с необратимыми потерями. Вернуть
то, что было уникальным, невозможно. Если говорят, что нечто случается,
наблюдается, но редко, то тем самым приближаемся к понятию уникальности как
крайней степени редкости. Тем самым, лишенными смысла представляются выражения
типа «более уникальный», «менее уникальный» и т.п. Редкость означает
единичность. Эта единичность и есть своеобразие того, что существует в
единственном числе. В этом смысле любой объект уникален, если он может быть
отобран и признан, т.е. идентифицирован среди множества всех возможных
объектов.
В метафизической традиции такие свойства, которые могут быть отнесены к
объекту, всегда понимались как в логическом, так и в онтологическом смысле.
Предикаты предположительно должны выражать идеи, формы и субстанции,
индивидуализирующие особенные сущности посредством слияния с материальными
субстратами. Так индивидуальные стулья представляют собой более или менее
удачное воплощение той самой идеи или формы, которая определяет основное
предназначение стульев. Здесь четко видна платоновская установка на примат
тождества, идеи. Предпочтение отдается общему по отношению к индивидуальному.
Ибо качества, благодаря которым одна индивидуальная вещь отличается от других
вещей, порождаются идеями или субстантивными формами, которые сами по себе
универсальны и не способны выделить индивидуальное как уникальное. Дунс Скот
вынужден был наделить то, что делает индивидуальность индивидуальностью,
Сократа Сократом — статусом субстантивной формы [127,С.394-404]. Должна быть
некая особая индивидуализирующая идея. В парадоксе Сократа общее празднует
нечаянную победу над любым индивидуальным, которое в своей уникальности и не
заменимости не может быть выражено в метафизических понятиях формы и материи
[127,С.394-404].
В каком отношении находится индивидуальное и уникальное? В этом отношении можно
выделить и общее — тождественное, и различное. Тождественное заключается в том,
что и индивидуальное, и уникальное характеризуются отличительностью. Это те
свойства, которые отличают ту или иную индивидуальность или уникальность от
прочего. В то же время индивидуальность, индивид — это характеристики,
относящиеся к личности, к человеку. В человеке как индивидуальности, могут быть
уникальные, неповторимые черты (талант, мастерство и пр.), т.е. такие черты,
которые имеют безусловную ценность. В то же время человек может иметь особые,
индивидуализирующие черты, которые такой ценности не имеют. Уникальность же не
только индивидуальна, но и имеет безусловную ценность.
Однако, такое понимание индивидуального и уникального свойственно современной
науке. В классической науке уникальное, как правило, игнорируется, загоняется в
тупики иррационального. Из философов попытку придать положительный статус
индивидуальному предпринял Лейбниц. Индивидуальность — это монада, которая не
возникает, не гибнет естественным путем, а только через творение и уничтожение.
Монада — суть тела, его конечное выражение, или энтелехия. Каждая монада, как
энтелехия, есть зеркало мира как целого. Индивидуальность, как энтелехия, может
быть определена с помощью соединения всех предикатов, к нему применимых
[88,С.72]. Таким образом, Лейбниц предложил онтологическую модель для
индивидуальной субстанции, которая, являясь программой бесконечных, не
исчерпываемых в дискурсе обозначений и которая не поддается полной экспликации.
Попытку реализации этой программы предпринял Гегель. Однако у Гегеля
универсальное продолжает торжествовать над индивидуальным, изгнанным в царство
невыразимого. На пути, избранном метафизической мыслью, находящееся под угрозой
индивидуальное обнаруживает себя (если это вообще происходит) по иронии, как
не-идентичное, как маргинальное, остающееся за пределами рассуждений всякий
раз, когда мы пытаемся постичь индивида в его сердцевине, что было исходным
пунктом «Негативной диалектики» Адорно [2,С.228-231].
В эпоху античности личностное, индивидуальное, уникальное не являлось
безусловной ценностью. Это была эпоха господства слова, общего. Письменность не
играла поначалу в философии той огромной роли, которую она стала играть
впоследствии. Тайна философского дарования заключается в видении связи понятий,
и в удивлении перед самим фактом объективного существования такой связи.
Бумагу, испещренную различными знаками, заменяла память мыслителя. На экране
памяти он видел свои числа, свои Идеи. Отсюда, платоновское «видение» идей,
заставляющее вспомнить о его прямых предшественниках — пифагорейцах.
Способность «увидеть воочию» связь понятий, заключенную в их Идею, поразиться
ей и затем искать ее в окружающем мире, в универсуме вновь и вновь — она-то
изначально осмыслена как специфически философское дарование. И впоследствии,
философа отличали от не
- Київ+380960830922