РАЗДЕЛ 2
НЕГАТИВНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРНОЙ ПАРАДИГМЫ
2.1. Отражение культурой и искусством маргинальной ситуации в современном
обществе
Наступило третье тысячелетие. На эту реальную ситуацию реагируют по-разному в
философии и религии, науке и искусстве. Появляются сценарии наступления Новой
эры, в которых эсхатологические мотивы часто преобладают. Неотвратима ли смена
цивилизационной парадигмы? Безликие массовые культуры и новые информационные
технологии несут опасность разрушения интеллектуально-творческой Среды.
Ценности не совпадают с традиционными критериями и характеристиками
индустриальной (технотронной) системы координат: однако, универсализация
системы ценностей ведет к сомнению в необходимости культуры. Реальный диалог
Запада и Востока, Севера и Юга, тем не менее, помогает уяснить непреходящие
ценности человечества. Действительно, исчерпали себя прогностические и
теоретические возможности классической линейно-стадиально-формационной
парадигмы видения исторического процесса. Современные теоретики сразу же
заговорили о кризисе цивилизации, конце человека и финале философии.
Отчуждение, дистанцирование научных знаний от масс, гипертрофирование роли
обыденного сознания, малооптимистичность мировосприятия, утверждение
бессмысленности Вселенной, человеческой жизни, восприятие мира как хаоса и
абсурда и т.п. приводит к поиску новых альтернатив современной философии жизни
в философии смерти, тела, желаний. На смену реальности приходит мир фантазмов,
завоевание которого мы уже закончили. «Наука и философия, как показывает
реальная действительность на протяжении последнего столетия, не в состоянии
помочь человеку в удовлетворении экзистенциальных потребностей, а отсутствие на
горизонте человечества новых подлинных общечеловеческих ценностей приводит к
нигилизму, разочарованию, колебанию между бунтом и конформизмом и т.д.
Стабилизирующая роль религий, к сожалению, падает ввиду явной разочарованности
в религиозной ортодоксии» [6, с.4].
Эту маргинальную ситуацию смены реальности бытия, особенности радикальной
замены мира человека, его переживаний, мировосприятия, мировоззрения,
мироощущения, его отношения к природе, либо состояния трансформированного
социума, пытаются отразить культура и искусство. Альтернативы христианскому
миру (большей частью), мусульманскому, буддийскому, даже в их рамках, быстро
находит сатанизм, устремленность к мифологии, масонство и т.п.
Становится возможным единство соматического и психического, телесного и
ментального, расшифровка смыслов через эмпатию, вживание, вчувствование,
самоотождествление человека с предметом его творчества (своего тела). Таким
образом, предметом рефлексии оказывается кровь и рана, игра со смертью,
топология тела, инстинкт, магия слова и действия. Очарование многообразием и
непредсказуемостью мира, становлением полифонического интеллектуального
пространства, включающего символическое, виртуальное и художественное, т.е.
событийный мир становления и изменения современной культурной парадигмы,
приводит к странным последствиям. «Текст культуры» включает в диалоге и систему
собственных представлений, которые могут транслироваться в традиционном или
постмодернистском контекстах. В последних понятия становятся проблемными.
Культура в своих сочетаниях и видах переходит под знамена игры с мифологией,
структурой, смыслом, магией, мистикой. «Микроструктуры личностной
самореализации манифестируют в терминах «субличностей», «субмодальностей»
сенсорного, аффективного и когнитивного опыта, т.е. теми реальностями
постмодернистской психопрактики, которые стремятся непосредственно, минуя
уровень целостности личности, обрести культурные значения и культуротворческие
функции, имея дело только с произведенными и порожденными композициями частей
личности, открыв тем самым новое пространство для креативной работы личностного
роста: в мистику, религию, мифологию, в реальность чувства, мимики, жеста,
переживания» [6, с.5]. Поиски новых форм эмоционального и теоретического
отношения к действительности, и преобладание личностных критериев в ее оценке,
претензии на новый стиль и культуру мышления, способные воспроизвести
подсознательное, интимный мир субъекта и его «запредельные» медитации,
порождают, среди прочего, и возведение греха в ранг высшей добродетели,
становление обыденной философии благословления зла (дьявола). «Зло – в быстрой
трансформации общества, к которому не привыкло обыденное сознание. В результате
- коллективная истерия, как плод социальной дезорганизации, краха его духовных
ориентиров» [6, с.6] - утверждает Колесников А.С. и с этим трудно не
согласиться.
Как уже говорилось выше, сегодня образ дьявола перестал быть чисто религиозным
элементом и это произошло вследствие окончательного завершения процесса
«секуляризации» образа дьявола. Об этом свидетельствует, в частности,
искусствовед К. Разлогов, проанализировавший данный феномен на материале
современной западной кинематографии: «В ходе историко-культурного развития вера
в дьявола не раз претерпевала существенные изменения. От первобытных чертей,
более комичных, нежели устрашающих, через ветхозаветных бесов как своеобразного
воплощения старых идолов, противопоставленных единому богу иудеев, к догмату
христианства о царстве сатаны как антипода Царства Божьего, дьяволе –
антихристе, совершенствовалось и изменялось само представление о силах зла. Но
параллельно шел и другой процесс – процесс своеобразной секуляризации
демонологии: дьявол как