РАЗДЕЛ 2
ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ И ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
ДНЕВНИКОВОЙ ПРОЗЫ А.В. ДРУЖИНИНА
2.1. Жанровые дефиниции дневника, принципы систематизации дневниковых текстов.
Дневник может стать как частью жизни обывателя, так и знаменитого артиста,
писателя, ученого. Универсальность данного жанра объясняется его способностью
выделить и подчеркнуть индивидуально-авторское видение мгновенья – как внешней,
событийной жизни всей страны, так и внутреннего, потаенного бытия человека.
Дневниковая форма является прекрасной находкой и для художественной литературы
в тот ее момент бытования, когда возникает необходимость в создании иллюзии
несомненной достоверности всего описываемого. Обладая выраженными принципами
неретроспективной констатации факта, она притягательна еще и своей
непосредственной реакцией на происходящее. Поскольку дневник – это "пограничная
форма", которая имеет множество точек соприкосновения с большим пластом
документально-мемуарной литературы, то, естественно, он с трудом поддается
классификации жанровых признаков. Сказанное объясняет закономерность обращения
к данной теме и проблематичность ее разрешения. Это тем более важно, что
виднейшие современные литературоведы свидетельствуют: «Жанры с трудом поддаются
систематизации и классификации (в отличие от родов литературы), упорно
сопротивляются им» [39, 358]. И все же, помня вывод В.М. Жирмунского, сделанный
ученым по прочтении А.С. Пушкина, – «Индивидуальные признаки великого
произведения превращаются в признаки жанровые» [40, 227], – попытаемся
подтвердить это наблюдение анализом Дневника А.В. Дружинина.
Наиболее важным жанрообразующим показателем дневника мы считаем его
неретроспективную поденную фиксацию событий с обязательной датировкой каждой
записи. Уже это отделение дневника от общего массива мемуаристики дает нам
право считать дневниками такие тексты, в которых присутствует сиюминутность
констатации события и ярко выраженный индивидуально-личностный подход к отбору
фактов. Структурной составляющей дневникового жанра следует воспринимать
личность автора, то есть «я» повествователя, выступающего не в своей
исторически задокументированной конкретности (фамилия, дата рождения, пол), но
в образе автора, создаваемом воображением человека, ведущего дневник. Таким
образом, личность автора является своеобразным организующим началом
дневникового повествования, объединяя относительно самостоятельные и
завершенные дневниковые статьи в единое авторское произведение. Подтверждая
правомерность вывода ученого, сошлемся на мнение О.А. Галича: «Естетичної
цілісності щоденникам надає сам автор. Його роздуми день за днем нанизуються на
єдиний стрижень, у результаті чого щоденник набуває певної, досить умовної
закінченості» [4, 334 – 335].
История развития дневникового жанра показывает: только с момента проникновения
в данную форму повествования активного авторского начала и начинается
существование собственно дневника (до этого его можно было подменять понятиями
«записки», «записи»). Именно поэтому XVIII век мы считаем временем рождения
дневника как отдельного жанра автобиографической литературы, близкого нашему
сегодняшнему восприятию данной жанровой единицы.
Довольно часто многие исследователи говорят о субъективности содержания
дневников, некоторые констатируют, что и сама их форма явно субъективна, и, как
правило, видят в этом недостаток жанра: «Мемуары (сюда авторы цитируемого
источника относят и дневник – А.К.) дают более или менее цельное представление
об эпохе (…). Однако надо помнить, что ценность мемуаров заключается в
изложении фактической стороны описываемых событий, а не в оценке их, которая,
естественно, почти всегда субъективна» [21, 4]. Данное замечание оправдано в
устах историков, для которых первенствующее значение имеет только факт. Филолог
воспринимает индивидуально-авторский тип изложения несколько иначе: он уверен,
что в художественно значимом варианте дневника субъективность превращает его в
публицистическое произведение, творчески интерпретирующее действительность.
Отметим также, что субъективность позволяет говорить о проявлениях искренности,
если же речь идет о дневниковых записях, – то о предельной искренности, дающей
возможность составить более полное представление о личности автора (особенно,
если это касается известного писателя).
В результате наших исследований большого количества дневников было установлено,
что во многих случаях возрастание в них авторской оценочной активности ведет и
к возрастанию художественной ценности. Не случайно в сознании многих
современных читателей и литературоведов понятия «дневник» и «внутренний мир
автора» воспринимаются почти как синонимы. Отсутствие явных проявлений
авторского «я» на страницах дневника некоторых комментаторов даже заставляет
усомниться в жанровой (дневниковой) принадлежности текста. Так, Юлия Эйдельман,
подготовив к изданию «Дневники» Натана Эйдельмана, во вступительной заметке
отмечает следующее: «Отнести содержащиеся в тетрадях записи к дневниковому
жанру можно чисто условно, т.к. в них почти отсутствуют какие–либо интимные
моменты, факты личной жизни обозначены условными знаками, крайне редко в
одном–двух словах упоминаются частные проблемы» [41, 137].
Дифференцирующий признак дневника – наличие субъективного авторского отношения
к описываемым событиям и просто фактам – воспринимается таковым довольно давно.
Например, в уже упомянутом источнике «История дореволюционной России в
дневниках и воспоминаниях» (1976) читаем: «Дневники, носящие официальный
характер..., нами не учитываются, как относящиеся к группе
официально-докумен
- Киев+380960830922