Глава 2
БОРИСОВ-МУСАТОВ В.Э. "ИЗУМРУДНОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ" (1904,ГТГ)
Сходство "Изумрудного ожерелья" с панно выражено в отказе от подчеркнуто иллюзорной передачи трехмерности пространства и объема, в обобщенности форм, декоративной условности цвета и ослабленности фактурных различии. Приемы трансформации натуры В.Э.Борисовым-Мусатовым в этой картине-панно описаны О.Я.Кочик [101.
Первое впечатление от "Изумрудного ожерелья" граничит со счастливым видением, полусном-полуявью. Так в миг пробуждения радостным майским утром в старой усадьбе можно увидеть старинный гобелен, оживленный дыханием теплого ветра и солнечным светом, рвущимся в распахнутые окна. В колебаниях тяжелых складок волшебно оживают фигуры, приходит в движение листва над их головами, наполнившись живым солнечным светом, и вдруг - солнечный зайчик вспыхивает на груди одной из фигур...
"Это как бы остановленное прекрасное мгновение, бесконечно длящееся и вечное..."[102].
Самоценная декоративная красота "Изумрудного ожерелья" в первые минуты восприятия полностью поглощает зрителя. Глаз утопает в созерцании изысканных зеленых, синих, фиолетовых, лилово-розовых, медово-золотых оттенков, орнаментально-утонченных растительных мотивов, старинных тканей.
Пережив первые впечатления от бесконечного декоративного обаяния "Изумрудного ожерелья", зритель воспринимает сигнал "неравенства" изображения самому себе, в роли которого выступает несоответствие названия сюжету прогулки. Неясно также, какую роль играет в происходящем почти незаметное на большом полотне изумрудное ожерелье .
65
Первые исследователи "Изумрудного ожерелья" были единодушны в истол-ковании генезиса названия: "Картина названа так по ярко-зеленому изумрудному тону дубовой листвы" [103] , "название картины объясняется тем, что вся она выдержана в тонах изумруда"[104] ; "изумрудные арки дубовых листьев, ожерелье их - от них картина получила наименование"[105].
Действительно, название динамизирует восприятие именно пейзажной части изображения, как бы выдвигая ее на первый план. Зеленая гамма "Изум- рудного ожерелья", заполняющая все свободное от фигур пространство, красотой и разнообразием оттенков легко ассоциируется с игрой и блеском изумруда.
Доминирующий в пейзаже зеленый современники склонны были воспринимать как символ всего мира природы. И.Евдокимов пишет об "...изумрудном тоне картины - символическом цвете молодости, символе
зеленой цветущей весны"[106]. Подчеркнутая названием ассоциация с изумрудом переносит на природный мир, олицетворенный пейзажной частью "Изумрудного ожерелья", качество драгоценности.
Этот семантический аспект содержания органично возникает на фоне нового мировоззрения рубежа веков, одним из централъных положений которого явилось осознание уникальности земной жизни во Вселенной. Возникновению замысла "Изумрудного ожерелья" в этом плане могла способствовать строка К.Бальмонта
...Земля - небесный Изумруд
Практически сразу же прочитывается и композиционная метафора вечности природы - в принципиальной бесконечности ровного поля травы, которое может быть продолжено как вправо, так и влево, и в бесконечности фриза дубовой листвы, который так же может быть продолжен сколь угодно далеко за пределы полотна.
Таким образом, идейно-художественное содержание "Изумрудного
66
ожерелья" связывается с утверждением драгоценности к вечности мира природы.
Сложнее включить в эту образную систему персонажей картины, несмотря на то, что современники относили название и на их счет: "Как камни, мечтательные девушки в старинных платьях" [107]. В принципе эта метафора органично накладывается на характерные для мировоззрения рубежа веков диалектические представления о человеке, являющемся одновременно и частью природного мира, и уникальной неповторимой личностью. Но даже если оставить без внимания умозрительную искусственность такого переноса символики названия на персонажей, его безотносительность внутренней художественной структуре произведения, - зритель чувствует, что этой мыслью содержание "Изумрудного ожерелья" далеко не исчерпано.
При внимательном визуальном изучении зритель обнаруживает в "Изумрудном ожерелье" явные признаки психологического подтекста, наличие которого не вызывало сомнений у современников художника, видевших в произведении целую гамму настроений - "...от печали до солнечной радости"[108]
Позднейшие исследователи длительное время оставались индифферентны к психологическому аспекту "Изумрудного ожерелья", склоняясь к суммарной характеристике персонажей как безмятежных юных девушек. В 1970-е-90-е гг. в трудах А.А.Русаковой, М.Г.Неклюдовой, К.В.Шилова и других наметилась тенденция возвращения к дифференцированной трактовке образов этой картины-панно, выразившаяся в признании возрастной разницы между дамой в фиолетовом и остальными персонажами и выделении этого образа как трагического[109].
Вместе с тем, проблема неповторимого своеобразия мусатовского психологизма привлекала внимание исследователей в более широком, теоретическом плане. В этой связи был высказан ряд ценных положений общего характера. Исследователи подчеркивают специфическую природу
67
психологических характеристик у В.Э.Борисова-Мусатова - "невыявленных", строящихся на оттенках, нюансах, полутонах, выраженных в пластике едва ли не более, чем в мимике. О.Я.Кочик пишет о персонажах его картин: "Различие характеров, оттенки чувств, нюансы настроения едва намечены...Художник...дает лишь самое общее обозначение...определ